Не могу вспомнить состояний, в которых меня крыло «по-черному» из-за отсутствия понимания смысла жизни. Наверное, это заслуга моего зрительного вектора — благодаря ему я очень активна и контактна. Но при этом во мне где-то с возраста 20–23 лет фоном всегда присутствовало не то утверждение, не то все-таки вопрос, который звучал так: «Ну для чего-то же я пришла в эту жизнь?..»
По-настоящему я «услышала» свой звуковой вектор после переживания сверхстресса из-за здоровья дочки. Она родилась с аномалией развития почек, и с двух до четырех лет мы с ней через каждые полгода укладывались в Республиканский детский урологический центр в Минске. Ситуация требовала неоднократных оперативных вмешательств. Наркоз дочь переносила крайне тяжело, и психологически, и физически болезненно переживала дренажи — один в мочевом пузыре, второй был установлен в почку. Недолго, сутки всего, но далось это нам с ней очень непросто.
Что я? Дабы не травмировать ребенка собственными слезами сострадания и сопереживания к ней, поскольку была еще совсем далеко от СВП, я пересилила свое зрительное желание плакать. Вообще. И довольно-таки легко это получилось. Я вроде как и не плачу — и «вроде как» доча спокойна. Я так ошибалась!
Выписались из больницы, и через две недели в моей психике случился ад, который не отпускал четыре года (кроме периода приема антидепрессантов и нейролептиков).
Первое, что со мной произошло, — я полностью утратила желание есть. Вообще. Не было чувства голода. Ничего не болело, ни тошнило, ни мутило. Просто СТОП на еду. И когда я вспоминала в конце дня, что вообще ничего не ела за день и вроде как надо, то в меня не лезло. Я подношу ложку ко рту — меня воротит. За месяц ушло 10 кг. Вот в этот момент я реально испугалась за свое здоровье. Начались панические атаки. По ночам. С трех до четырех утра из меня выпрыгивало сердце и пот лил так, что постель была мокрая. Сна не было. Не было понимания, что это вообще и откуда. Дальше — больше.
Я полностью утратила желание чувствовать и переживать эмоции. Вообще. Вакуум. Я почти физически испытывала какую-то черную дырищу, контур которой начинался чуть выше бровей и заканчивался в области диафрагмы. Серьезно. Я очень хорошо чувствовала эту пустоту... Это было самое тяжкое для меня — ничего не ощущать и не чувствовать. Не просто не хочу, а НЕ МОГУ.
Дальше стали нереально бесить все окружающие люди. Все без исключения. Но особенно те, которые задорно хохотали, веселились и радовались.
После подключилось состояние дереализации/деперсонализации. Я воспринимала внешний мир плоским, лишенным объема и с какими-то картонными людьми. Это не могло пройти и снималось только нейролептиками.
Вообще, уже сейчас общаясь со звуковиками, я слышу рассказы о том, что у кого-то во время «провалов» звон в ушах, у кого-то — нездоровая тишина. У меня же в голове был аквариум, в котором плавали рыбы! Было нереальное чувство тяжести в голове, как будто в нее влили ведро воды и она там переливается и булькает. Это до такой степени меня выматывало, что поход утром в ванную был подвигом. Концентрация внимания, память — все ушло не просто в ноль, а в минус.
Я стала избегать всяких внешних контактов, но при этом мой зрительный вектор истерично просил рядом хоть кого-то. Знаете, такое состояние «побудь со мной, но без меня». Это тоже очень тяжело, когда, с одной стороны, тебе хочется людей, с другой стороны — желание, чтобы тебя НИКТО не трогал вообще, чтобы о тебе забыли и оставили в покое навсегда, не оставляло ни на секунду.
Сон. Он был, но его не было в смысле физического отдыха. Был тяжелый период какого-то полубредового полета в пустоте и темноте, который вырывал меня в три утра выбросом адреналина. Днем я вообще была как кабачок, но к четырем часам вечера становилась (что было очень редко) ненадолго сама собой — той, о которой вообще уже забыла. Днем была дикая сонливость. Но заснуть не получалось.
Утром я вставала с одним вопросом в голове: «Для чего опять этот день? Что в нем будет такого, чего я не знаю? Зачем вообще существуют эти бесконечно одинаковые периоды дня и ночи?»
Дошло до того, что я практически перестала хотеть разговаривать. Вообще не слышала, что мне говорят, о чем меня спрашивают... Единственные, кого я не могла исключить из своего закрытого состояния, — мои дети. Но им доставалось неимоверно. Слава богу, никаких убийственных для них слов я не говорила. Но очень громко орала на них, чтобы не трогали меня. Мне сейчас просто жутко от понимания того, что в то время они полностью нуждались во мне, в чувстве защищенности и безопасности. И как они терпеливо ждали моего «возвращения» и старались меня не беспокоить лишний раз. Дочери было четыре года, сыну — десять...
Настал день, когда я вдруг спокойно поняла, что устала неимоверно и хочу все это наконец закончить. От этой мысли стало очень комфортно. После того как она во мне прорезалась, я была уверена, что к концу месяца меня «вынесут» и мне все будет абсолютно по фигу. Мне нереально полегчало от этой перспективы.
Но один момент просто неимоверно встряхнул. Я вдруг вспомнила, что чувствовала сама, когда умер папа... Но тогда я была уже взрослой женщиной, со своей семьей. А ЧТО БУДУТ ЧУВСТВОВАТЬ И КАК ПЕРЕЖИВУТ УТРАТУ МАТЕРИ МОИ МАЛЕНЬКИЕ ДЕТИ?
Этот момент стал переломным.
Я встала и еле-еле доползла до психотерапевта. Я уже знала из источников в сети, что мне — к нему. Другие врачи давно заглянули во все мои открытые и не очень места и выдали лечение: валерьянка ведрами и «узбагоиться».
В своем «кабачковом» состоянии я просиживала в интернете в поисках ответа на вопрос, как вернуть прежнее желание жить, чувствовать, переживать. Ничего не работало, ничего мною не воспринималось серьезно. И не хотелось принимать бредовые рекомендации от людей, которые, как это было очевидно, сами никогда не находились в поиске ответов. И сам вопрос не мог быть сформулирован ими конкретно. Я дико психовала по этому поводу. Все те многочисленные онлайн-тесты, которые я проходила на предмет диагностики депрессии, выдавали единственный диагноз: тяжелая степень, стационар.
Психотерапевт, увидев меня, тоже предложила сразу стационар. Но мы с ней договорились, что если таблетки не подействуют в течение десяти дней — тогда стационар. А если «зайдут», то лечение будет амбулаторное. Выдюжила амбулаторное. Период совпал с выходом на работу после отпуска. Напряжение в зрительном векторе немного «разгрузилось», да и препараты сняли некоторые симптомы.
Очень много было потрачено времени и сил на сеансы психотерапии. Их я, кстати, проходила больше для доктора, чем для себя. Потому что все эти психотехники вызывали во мне только улыбку снисхождения. И никак не давали ответа, каким образом визуализация дороги, освещенной яркими огнями, ЗАТКНЕТ МОЮ ВНУТРЕННЮЮ ДЫРИЩУ?
А еще я бесила своего эскулапа вопросом, КАК ЭТО — ПОЛЮБИТЬ СЕБЯ? КАК? Я людей вокруг ненавижу, но при этом должна взять и просто полюбить себя. КАК ЭТО РАБОТАЕТ? Доктор начинала беситься сама от того, что не знала, как мне это объяснить «с точки зрения банальной эрудиции». На этих спорных моментах и укрепилась наша эмоциональная связь.
На сегодняшний день мой психотерапевт — моя уже очень хорошая подруга. И не более.
Выдернул меня из полусна видеоролик Юрия Ильича. Все те, кто приходят на тренинг «Системно-векторная психология», его помнят — «Бессознательное знает всю правду».
До сих пор помню его тембр и голос, который в тот момент услышала впервые. Я не могу понять, каким именно смыслом он меня зацепил, но с того времени уже не могла про него забыть. Это был 2014 год.
Единственное, о чем я сожалею, — что на полный тренинг я пришла только в 2017 году. Но все эти три года нехватка понимания механизмов психики меня не отпускала, а только усиливалась. Во мне оставалось сильным единственное желание — пройти тренинг. Я читала результаты, смотрела видеоотзывы людей, которые уже прошли тренинг, и понимала, что люди решили свои проблемы, но это были и МОИ проблемы. Это были МОИ запросы. И я понимала: я тоже этого хочу!
Помню момент, когда занятия в моей 62-й группе уже подходили к концу, мне позвонила подруга-психотерапевт и сосредоточенно, внимательно спрашивала, как у меня дела, куда я подевалась и почему не прихожу к ней обновить рецепт на антидепрессанты... Прошло полтора месяца, как я в них не нуждалась, и даже не вспомнила об этом, если бы не ее звонок.
И здесь меня просто накрыло невероятным осознанием, что сплю я теперь здоровым сном. Меня больше не беспокоят панические атаки среди ночи, у меня хватает сил на огромное количество дел, мой КПД на работе вырос в разы. Я больше не прикладываю неимоверные усилия, чтобы вытянуть себя «за волосы» в очередной бессмысленный день. Во мне больше нет этой дыры с бездонным вопросом «Зачем опять этот день?».
Это было невероятно! Я даже не заметила, в какой момент тренинга мое состояние изменилось. К моменту звонка подруги у меня было устойчивое ощущение, что в таком балансе я была всегда!
После тренинга «Системно-векторная психология» Юрия Бурлана появилась колоссальная стрессоустойчивость. Я знаю, что должна сделать, если чувствую характерную звуковую «волну», с которой до тренинга не имела сил и возможностей справиться.
В моей жизни больше нет антидепрессантов и каких-либо стимуляторов.
Я чувствую себя спокойно и уравновешенно, и теперь всякое проявление собственных эмоций и эмоций других людей для меня понятно и оправданно.
Спасибо Юрию Бурлану, ребятам из команды за подаренную мне возможность чувствовать жизнь!
Оксана Адамова
Раздел: Истории из жизни
Теги: Отзыв - истории из жизни
