Письмо папе — туда, где уже не прочесть

Родная фамилия на кресте с черной табличкой, красный угол гроба исчезает под кусками земли. Лопата. Ком. Лопата. Там не можешь быть ты! Ты не можешь быть там! Ведь я недоговорила, недообняла.

Прости, папа. Я не звонила дольше, чем обычно. А ты не хотел обременять. Хранил в заметках телефона дни рождения дочерей и внуков. Смотрел на нашу фотографию над кроватью. «Дони» — так ты называл нас с сестрой. Где были мы, когда ты кричал от боли?

Перед смертью ты закрыл дверь на ключ с брелком, который я привезла тебе из командировки. Для меня — пустой сувенирчик, купленный набегу в аэропорту, для тебя — дочерняя забота. Папочка, прости, что ее было так мало. Прости, что я искала подход к другим, а к тебе не подходила ближе: «У меня — хорошо, ты как?» Прости, что не позвонила раньше. Прости, что не была с тобой чаще, глубже, теплее. Прости, что отложила встречу. Прости, что ты был один, когда было так плохо.

Папа, я тебя не знала

— Гриш, ты чего?
— Я думаю.

Когда я отлично закончила 1-й класс, ты гордился: «Вся в меня!» Но вы не ладили с мамой, и мне не хотелось ни тогда, ни потом таких ассоциаций с тобой. Глупая. Я на автомате принимала за чистую монету мнение о тебе других, не потрудившись составить свое.

Только тренинг Юрия Бурлана Системно-векторная психология дал возможность мне познакомиться с тобой. Сама я не могла сменить привычную призму восприятия. Я видела в тебе только того, кто обидел маму, а значит, не достоин уважения и сближения. Когда стали понятны причины твоего поведения, обида отпустила, и за ней показался папа-человек со своей болью — а не папа-монстр.

Пораньше бы, чтобы успеть.

«Светлая голова»

Так тебя когда-то называли. Как же темно тебе стало в конце. Твой звуковой вектор искал, читал, думал, мучился от неразрешимых вопросов тщетности существования. Ты обессилел, не находя смысла. Задохнулся в своей одинокой клетке. Болезнью съел себя изнутри, прокручивая в голове ошибки, нереализованные желания, упущенные возможности в жизни.

Твой шкаф набит книгами: физика, механика, металлообработка, приборостроение, журналы «Сделай сам», психология, стихи, «Дневник души». Как любой звуковик, ты искал хоть толику смысла в физическом и метафизическом.

В молодости запала хватало на открытия. Грамоты самому активному рационализатору, новатору, статья в газете, посвященная «человеку ищущему, который уделяет много времени организации технического творчества в цехе». Авторские свидетельства, благодарственные письма за внедрение инноваций на производстве. Таков ты молодой!

И до последнего ты не давал мозгу дремать, как мог. Пытался разобраться в компьютере, учил английский, читал Дюма, выписывал стихи о душе. Но звуку было мало. Оказывается, в последнее время ты корчился от боли, если рядом проезжала машина с громкой музыкой. Ты был закупорен в своей голове. Как тесно было мощной мысли в одной черепной коробке!

Прости, что тебе не было ЗАЧЕМ жить. Папа, поговорить бы с тобой.

Один со своей правдой

Твой анальный вектор складывал все по полочкам, рыбачил, чертил, начищал ботинки. Собирал папочки с бумагами, как летопись всей жизни, — листочек к листочку, год за годом.

Ценности анального вектора — прямота линий, мыслей, слов, все должно быть поровну, и все должны быть честны и чисты. Я помню твои чертежи, отточенные, как мысль поэта. Но ровности чертежа в своей жизни создать не удалось. И тебя разрывало тяжелейшее напряжение внутри.

Обида на мать вкупе с ее непререкаемым авторитетом трансформировалась в обиду на женщин. Поэтому и нашей маме досталось.

Педантичность, внимание к деталям даются обладателю анального вектора для того, чтобы передавать знания следующим поколениям. Это ходячие базы данных. Но если в обществе таланты кладовщика информации не используются в полной мере, то внутри накапливается тяжесть, ищущая разгрузки.

Развал Советского Союза застал тебя врасплох на расцвете карьеры. Уважали, прислушивались, благодарили, ценили. И вдруг крах: старое развалилось, а новое еще не создалось.

Коллапс жизненных ценностей

С такой концентрацией негодования нерастраченные таланты обратились в желание придраться, покритиковать, уколоть, сделать больно, отомстить миру за собственное несчастье. Ты мог оскорбить человека и пнуть кота: кипело внутри от жизни, которая казалась тебе такой несправедливой. Твоя бескомпромиссная прямота и колючее правдорубство оставили тебя без близких людей. Никто не хотел тяжелого общения.

А зрительный вектор в тебе тоже жаждал своего наполнения — собирал красивые камушки, растил цветы, умилялся внукам и страдал от отсутствия любви в жизни.

В тебе был и кожный вектор, успешно проявленный в инженерном деле. Но мощность нереализованного звука и обиженного анального вектора привели в тупик.

Семья распалась. А это очередной колоссальный стресс для психики. После развода ты слышал голоса. Тогда я не знала, но знаю теперь, что ты был в шаге от пропасти, ведь «голоса» — это часто один из признаков шизофрении. Что тебя вытащило? Думаю, новая работа, требующая максимального звукового сосредоточения.

Но боль от каждого «недо-» ты топил в рюмке, а она так и не проходила.

Стыдно. Всем

Я успела многое понять про тебя. Успела научиться легко и без обиды говорить тебе: «Папа, я тебя люблю!» Но не успела быть рядом, когда это было так тебе необходимо.

Папа, меня гложет, что я не знала о твоей болезни. Ты ничего не говорил о том, насколько все серьезно. Видимо, чувство вины, что недодал детям, когда они росли, не позволило просить помощи у нас. Тебе казалось, ты не заслужил. Тебе было стыдно просить внимания. А ты заслужил. Заслужил уже тем, что подарил нам жизнь.

Обижаться на родителей «имеет право» только абортированный ребенок за то, что ему не дали появиться на свет. Но такие дети не имеют возможности обижаться, а обижаемся мы. Те, которым кажется, что родители недодали нам любви, заботы и помощи.

Когда сложилось системное понимание жизни, стало очевидно: родители (даже если они ругались, пили, лупили, принуждали, не понимали) создают самые оптимальные условия для нашего развития. С них нет спроса — мы живы и можем стать счастливыми. Счастливы ли — это уже наш выбор.

Системно доказано, что один из краеугольных камней полноты жизни, собственного ощущения счастья — связь с родителями. Наступает естественное время, когда нам, взрослым детям, нужно перенять эстафету заботы. Я думала, мое время еще не совсем настало. Папа, мне стыдно.

Родная цепочка

Связь с родителями — закон природы, гарантирующий наш психологический комфорт. Если мы упрекаем, осуждаем их — плохо не только им, плохо прежде всего нам самим. Если оставляем родителей без внимания, наша собственная жизнь летит под откос. Потому что человек — это социум. Это эмоциональные связи с другими людьми, это непрерывная цепочка.

Отделяя себя от родителей, мы превращаемся в нежизнеспособное отдельное звено, ни к кому не привязанное, никому не обязанное. И неспособное привить человеческое отношение к родителям и своим детям. Мы становимся слабым изолированным элементом, а так люди не выживают. По крайней мере, счастливыми не становятся.

Когда мы не заботимся о родителях — наносим колоссальный ущерб человеческому виду и себе. Системно-векторная психология Юрия Бурлана объясняет последствия позиции «вырос на веточке».

От обратной связи с детьми у родителей возникает чувственная осмысленность жизни. А когда я не даю своим родителям психологический и финансовый комфорт, когда я вижу вокруг несчастных брошенных стариков, то бессознательно проецирую и на свою жизнь перспективу одинокой и тяжелой старости. А значит, живу по принципу — нахвататься для себя сейчас по максимуму, про запас, что есть сил. Это тупик для общества в целом. Это несчастное существование для человека в частности.

Есть способ применения собственных сил, максимально наполняющий радостью:

Пока живы родители, быть с ними близкими. Стать мамой для своей мамы и папой для своего папы. Беречь минуты с ними. Беречь их. Сложно. Детские обиды и нехватка времени не дают набрать родной номер. Но если не успеть, комок в груди будет трудно сдвинуть.

Спасибо за скулы, папа! Спасибо за голову! За жизнь спасибо! Я отдам то, что недодала тебе, — тем, кому это нужно. Я знаю как. Только, пожалуйста, прости меня.

Татьяна Кузьмина