Во взрослом возрасте совсем не обязательно страдать от страхов

Я люблю запах старческого тела, валерьянки, корвалола и осыпавшейся известки в советской квартире. А еще я люблю густой свет пролившегося в комнату солнца. В этой комнате жила моя бабушка — старая восьмидесятилетняя женщина. Она должна была прожить еще несколько дней, чтобы перевалить за девятый десяток, но не смогла. Бабушка умерла в душной палате больницы от недостатка внимания. Она задохнулась ночью, потому что ей некому было поправить подушку, некому было ее приподнять.

Мне было 12 лет. Молодая, глупая, вечно влюбленная шестиклассница, на которую вдруг упала обязанность дохаживать практически лежачую бабушку. Я должна была каждый день после школы бежать к ней, нести приготовленную мамой еду, помогать ей кушать, встречать доктора, мыть, делать уборку. Родители на работе. У меня не было выбора.

Не скрою, меня искушали детские радости: подруги звали поваляться в осенних листьях, поиграть в снегу — я ходила к ней долго, несколько месяцев. Сначала мне это было в тягость. Я делала из-под палки то, что скажет мама, халтурила, юлила, избегала усталости. Да что там! Я откровенно полагала, что только одно мое присутствие радует бабушку, я думала, что должна лишь благосклонно принимать от нее жареные в сливочном масле яйца, жирные булки со вкусом, как в столовой, и огромные мясные котлеты. Я даже не догадывалась, как тяжело ее старческому телу подниматься, готовить, как мучила его одышка от перенапряжения. Ведь я рядом — радуйтесь все!

А потом случилось то, что все перевернуло. Однажды мама увидела, как я заставляю бабушку играть со мной. И в сердцах она сказала: «Что ж ты не понимаешь! Она же болеет, не в состоянии даже уборку сделать, лежит и дышит пылью. Ты лучше что-то полезное ей сделай!» И в следующий раз я пришла придавленная осознанием собственного эгоизма к бабушке, с единственной целью — помочь старому, беспомощному человеку. Я взяла пылесос, тряпку и начала мыть пол настолько тщательно, насколько могла. Убрала всю пыль из-под шкафа, точнее ее многолетние залежи, ведь папа по-мужски не заботился о чистоте. Подметал, пылесосил, но без фанатизма.

Бабушка была счастлива, а я почувствовала осмысленность своей жизни ее счастьем. Я отдала частичку себя, своих усилий, тщания и получила возможность отпить глоток из единой чаши любви ко всем страждущим и больным. Все изменилось с того момента. Я перестала соблазняться на «поваляться в осенних листьях» и бежала к бабушке, с особым трепетом оберегая банку с едой: «А вдруг уроню?» Я полюбила запах ее старого тела, ее исстиранные халаты и смиренный, потухший под тяготой страданий взгляд. Мы вместе встречали врача, кушали, рассматривали красивую посуду и каждый раз прощались навек.

Ее должны были положить в больницу на следующий день. Мне пора было идти домой, ведь завтра в школу. Мы прощались. Я все не могла в достаточной мере вобрать тепло ее тела в себя, я не могла на нее насмотреться, как будто хотела навсегда запечатлеть в душе ее образ. Я делала шаг назад, чтобы опять побежать к ней и обнять ее вновь. Это было прощание навсегда.

Послезавтра мне сообщат, что баба Нина умерла. Я засмеюсь, что за шутка? Я не поверю. И только когда увижу ее в гробу в этой самой комнате, где и происходило все Таинство Любви, я пойму — ее больше нет. Потекут слезы, я буду рыдать. А дальше продолжится та же обыкновенная жизнь, но навсегда чем-то удивительным останутся в памяти эти месяцы нашего с ней общения. И только спустя годы я смогу осознать, в чем суть и смысл этих чувств.

Просто я оказалась носительницей особого типа психики — зрительного вектора. От рождения таким людям в избытке дан страх смерти. Зрительники боятся за себя не так, как обычные люди — в минуты опасности. Они боятся перманентно, без повода. Просто боятся… темноты, высоты, пауков и даже людей. А корень всех этих эмоций один — страх смерти. Если его вытеснить наружу, он превратится в сладостную истому любви. В моем случае жизнь вынудила меня посмотреть на события под другим углом, выйти из своего эгоизма и увидеть что-то большее — страдания другого человека. Эмоции сами собой потекли наружу и трансформировались в теплое чувство привязанности и любви к бабушке. В ощущение счастья.

И во взрослом возрасте совсем не обязательно страдать от страхов.

Тренинг «Системно-векторная психология» Юрия Бурлана помогает понять причину этих состояний и освободиться от них навсегда. А на место липких, мелких страхов приходит наполняющее, светлое чувство любви. И никакой боязни темноты!

Я до сих пор люблю запах старческого тела. В нем я слышу отголоски любви...

Арина Семенова